Article
from
Moskovskiy Komsomolets
How do we save the privates, Ryan?
An interview in Moskovskiy Komsomolets with BG (ret) Kevin Ryan
Как спасти рядовых, Райан?
Бригадный генерал армии США — “МК”: “Необходима военная полиция — в составе Минобороны
Бригадный генерал Кевин Райан не понаслышке знает о проблемах Российской армии — он несколько лет был военным атташе американского посольства в Москве. Сейчас военный на пенсии и сменил мундир на профессорскую мантию: Кевин Райан преподает в Гарвардском университете. “МК” позвонил в Бостон и попросил у генерала совета: как справиться с дедовщиной в Российской армии?
— Господин Райан, что такое дедовщина по-американски?
— Конечно, неуставные отношения у нас есть, но мы не называем это дедовщиной. Наиболее точным определением неуставных отношений в американской армии было бы hazing (от английского to haze — издеваться, подшучивать над новичками). Но эта проблема не принимает в американской армии таких масштабов, как в России. А притеснения случаются в Америке повсюду — в университетах среди студентов, в бизнес-кругах...
Что касается борьбы с дедовщиной в Российской армии, то поймите меня правильно — я ни в коем случае не хочу учить российских военных решать проблемы. Думаю, они сами знают недостатки своей системы и то, как их легче устранить. Но российскому правительству и российскому обществу следует перенять общий принцип, которого придерживаются в Америке: проблемы армии — это не только проблемы военных.
Недавно президент Путин заявил на пресс-конференции, что дедовщина — это проблема всей нации. Мне кажется, что в России армию должна более жестко контролировать Госдума: парламент распределяет бюджет и определяет функции армии. Так происходит и в Америке, хотя, у нас существует другая проблема: у нашей армии слишком много “помощников” в лице конгрессменов и правозащитников. Они постоянно инспектируют нас, дают советы, критикуют. Представьте, мы не можем проигнорировать ни одну подобную претензию, поскольку наша система предусматривает верховенство законодательной власти над армией.
— Сейчас в России вовсю обсуждается создание военной полиции. Насколько эффективно подобное новшество?
— Это давно пора было сделать. Военная полиция не должна быть отдельным от армии институтом, ведь по уставу за все нарушения отвечают командиры, а для нормальной работы армии необходимо гарантировать единство цепочки командования. Меня могут понять неправильно, если я проведу аналогию с институтом политруков в советской армии, но принцип работы военной полиции в новой российской должен быть похожим. Это должна быть структура, которая представлена на всех уровнях командования армии и является ее неотъемлемой частью. Каждый офицер военной полиции должен подчиняться командиру части, но сообщать о случаях дедовщины и других нарушениях он должен минуя своего непосредственного начальника. Еще очень важно, чтобы солдаты могли обратиться к военному полицейскому напрямую в случае, если их непосредственный командир не принял мер к прекращению неуставных отношений.
В Америке военная полиция имеет неограниченные возможности арестовать любого военного, который совершил преступление.
— Вам не кажется, что военная полиция в российском исполнении — абсолютно бесполезное новшество. В армии — круговая порука, и сор из избы выносят очень редко, и уж тем более не сами военные…
— В любом случае, я считаю, что военная полиция необходима и должна быть частью
Минобороны.
— Вы говорите, что в американской армии как таковой дедовщины нет. Но как же тогда недавний скандал вокруг академии ВВС, где женщины-кадеты подвергались сексуальному насилию?
— Да, но это не совсем дедовщина: сексуальные домогательства — повсеместное явление. Для борьбы с этой проблемой в армии учрежден специальный отдел. Гораздо более распространенное явление — отношения между представителями разных рас. В 70-е и 80-е годы прошлого века конфликты на расовой почве были очень распространены. Белые и черные не могли ужиться в одной части: драки, поножовщина — все было. Чтобы прекратить это безобразие, мы возложили ответственность за проявления расизма на командиров. Разработали программы и курсы для интеграции национальных меньшинств в войсках. По каждому случаю притеснения на расовой почве докладывали командованию, и если не принималось никаких мер, то дело передавали наверх — на суд гражданского начальства Пентагона (министр обороны в США — в обязательном порядке гражданский. — Авт.). В российском случае такой высшей инстанцией может быть Генштаб.
— Можно ли решить проблему дедовщины в Российской армии, переведя ее на профессиональную основу?
— В американских военных кругах профессиональной армией считается структура, которая четко выполняет свои функции. На обывательском языке под профессиональной армией подразумевают контрактную. Здесь есть существенная разница. Почему Россия до сих пор не создала контрактную армию? Для того чтобы обеспечить достойный заработок каждому военному, требуются огромные денежные затраты. Конечно, контрактная армия сняла бы большое количество проблем: если человек заинтересован финансово, то он не станет нарушать правила из боязни быть уволенным. Что касается создания именно профессиональной армии, то необходимым условием является учреждение профессионального сержантского звена. Сержанты должны служить по контракту более двух лет. Я знаю, что такая работа сейчас в Российской армии ведется: в последние годы в американские сержантские школы приезжали делегации из России, ваши офицеры перенимают и европейский опыт.
КОММЕНТАРИЙ “МК”
Мы честно попытались разобраться, что это такое — военная полиция и каким образом она может спасти армию. Но надо признать, мы так и не поняли, в чем заключается ее волшебная сила. По всей видимости, про военную полицию министр обороны и президент заговорили просто потому, что надо было срочно что-то пообещать гражданам. Произвести какие-то ритуальные успокоительные движения.
Никакая военная полиция не в состоянии остановить зверство, творимое в армии, если армия закрыта от общества. Если солдат не может выйти из части, а родители, журналисты и адвокаты не могут туда пройти.
Дедовщина в самых скотских ее проявлениях — прямое следствие закрытости армии. Поэтому надо не с дедовщиной бороться, а создавать условия, при которых она будет невозможна.
Ведь если разобраться, функции, которые прочат военной полиции, сегодня уже между кем-то поделены. В армии есть органы дознания, работает агентурная сеть ФСБ, непосредственно на жалобы военнослужащих реагируют военная прокуратура и военные суды. Есть еще и военные комендатуры, которые в том числе должны заниматься пресечением преступлений среди солдат.
Для нормальной службы таких мощных структур вполне достаточно. Есть и соответствующие законы, в огромном количестве. Но никто не пытается использовать даже малую часть тех средств, которые уже имеются для борьбы с дедовщиной.
Например, согласно закону “О статусе военнослужащих” каждый солдат имеет право обратиться к адвокату за помощью (ст. 22). Эта “услуга” для него бесплатна. Кто-нибудь из солдат знает об этом? Видел он на территории своей части хоть одного адвоката? Нет. Адвокатов в часть не пускают.
Пытаться навести в армии порядок путем создания в ней новых структур — это все равно что вдыхать новую жизнь в старый “Запорожец”, заливая в него дорогое импортное масло. Он не будет от этого ездить, как “Мерседес”.
Можно еще поменять свечи, чехлы на сиденьях, на капот повесить какие-нибудь примочки... Но ездить, как “Мерседес”, он не будет все равно.
В нашем случае военная полиция — это импортная примочка, отвлекающая внимание граждан от сути проблемы. Суть проблемы в том, что по своему внутреннему устройству наша армия безнадежно устарела, заржавела и сносилась. Ее уже невозможно исправить и улучшить примочками. Ее надо взять и переделать. Всю, с начала до конца.